Дело об убийстве Немцова. Суд. День 69. Прения

06.06.2017
Слушания по существу дела об убийстве политика Бориса Немцова
Москва, Госпитальный пер., 4А Московский окружной военный суд

Шестьдесят девятый день слушаний. Шестьдесят восьмой день здесь

В Московском окружном военном суде завершается процесс над пятерыми обвиняемыми в убийстве политика Бориса Немцова. На заседании выступили адвокаты Вадим Прохоров и Ольга Михайлова, представляющие семью Немцова. По их словам, расследование убийства не завершено — не найдены ни настоящие организаторы, ни заказчики покушения не Немцова. Тем не менее, они считают доказанной вину всех подсудимых, кроме Хамзата Бахаева — доказательств причастности которого к преступлению недостаточно. Вслед за ними к присяжным обратился адвокат Бахаева Заурбек Садаханов, который попросил оправдать своего подзащитного.

На скамье подсудимых Заур Дадаев, Анзор Губашев, Шадид Губашев, Темирлан Эскерханов и Хамзат Бахаев, им предъявлены обвинения в наемном убийстве.

«Медиазона»

На прошлом заседании перед коллегией присяжных — их осталось 16 человек — выступила гособвинитель Мария Семененко. Она напомнила присяжным, в чем обвиняются пятеро подсудимых — Заур Дадаев, Анзор Губашев, Шадид Губашев, Темирлан Эскерханов и Хамзат Бахаев.
Подробно описав случившееся в Немцовым 27 февраля, она рассказала, как следствие вышло на след подозреваемых — сначала идентифицировали ZAZ Chance, на котором скрылся убийца, а на записях возле ГУМа, где ужинали Немцов с подругой Анной Дурицкой, обнаружили двух явно следивших за ними мужчин.
После этого следователи зафиксировали две «боевые трубки», которыми пользовались убийцы в районе Большого Москворецкого моста. Эти же телефоны использовались для слежки — биллинг показал, что в феврале они не раз оказывались у дома Немцова.
И тут следователям повезло. Оказалось, что в один из этих телефонов однажды вставляли сим-карту, зарегистрированную на Шадида Губашева. После этого быстро выяснилось, что владелец этого номера 28 февраля был во Внуково, из документов аэропорта стало понятно, что Губашев вылетел в Грозный — но это был не Шадид, а Анзор Губашев. Вместе с ним улетел Беслан Шаванов, высокий мужчина, похожий на одного из тех, кто следил возле ГУМа.
По биллингу стал понятен близкий круг общения Анзора Губашева — Шадид Губашев, Заур Дадаев, Хамзат Бахаев и Руслан Мухудинов, которого обвинение называет организатором убийства (он в розыске). Одновременно стало известно, что Заур Дадаев и Руслан Геремеев вместе улетели в Грозный 1 марта — кстати, о роли Геремеева, которого следствие даже не допросило, прокурор практически ничего не сказала.
Семененко подробно описала понятные по биллингу перемещения Мухудинова и остальных, причем выяснилось, что есть еще один связанный со всей группой человек — Темирлан Эскерханов. Она напомнила, что Эскерханова задержали в квартире на Веерной, 46 (ее купил Руслан Геремеев), а при обыске там нашли коробку от «боевой трубки», которая использовалась для слежки за Немцовым в начале февраля. «Именно Эскерханов встречался с Мухудиновым в гостинице «Украина» за три часа до убийства Немцова», — подчеркивала прокурор.
Вернувшись к моменту убийства, Мария Семененко рассказала, как Заур Дадаев, по версии следствия, после сигнала от сообщников взял пистолет из-под сидения ZAZ и застрелил Немцова. Она напомнила о проведенных по делу экспертизах, в том числе о молекулярно-генетической, которая нашла в оставленном убийцами автомобиле ZAZ Chance следы ДНК Дадаева, Шаванова и братьев Губашевых. Другая экспертиза нашла следы продуктов выстрела на руках и за ухом у Дадаева.
«Уважаемые присяжные, сразу видно, что действиями Дадаева руководили, обещая при этом вознаграждение», — утверждала Семененко, ссылаясь, в том числе, на первые признательные показания подсудимого, где он говорил, что за убийство «Русик» пообещал по 5 млн рублей. Позже Дадаев от этих показаний отказался дал новый, которые прокурор критически разобрала («Я этим показаниям не верю, поскольку он обманывает»). От первых показаний отказались и братья Губашевы, однако прокурор настаивает на том, что именно их первые слова подтверждаются остальными доказательствами.
Вину Хамзата Бахаева, по мнению прокурора, подтверждают данные о биллинге его телефона. Явную недостаточность этих косвенных совпадений прокурор компенсировала тем, что несколько раз повторила: Бахаев — «специалист по связи» (он работал в сотовой компании) и поэтому лучше соблюдал конспирацию, предпочитая «личные встречи».
Под конец своей речи Мария Семененко показала присяжным небольшое шоу с марганцем и отпечатками пальцев на стакане, демонстрируя, как и почему на посуде могло не остаться пригодных для идентификации отпечатков.
«На основании представленных доказательств я полагаю, как сторона обвинения, что ответ единственно правильный и справедливый — да, доказано, да, виновны и снисхождения не заслуживают. Спасибо!» — завершила свое выступление гособвинитель.

Заседание начинается. Судья Юрий Житников просить позвать в зал присяжных. Пристав трижды стучит, с каждым разом все настойчивее, но они не выходят. «Сейчас они соберутся и выйдут», — говорит судья.
Присяжные выходят.
Судья предоставляет слово прокурору Алексею Львовичу. Тот подходит к трибуне.
— Закончилось судебное следствие и сейчас нам предстоит подвести итоги проделанной работы, работы сложной, долгой, — начинает он.
Львович говорит, что присяжные должны решить, какие доказательства были убедительными, а какие надо «подвергнуть сомнению».
Прокурор снова пересказывает версию обвинения, что Руслан Мухудинов решил убить Бориса Немцова, собрал преступную группу, которая за деньги согласилась исполнить преступление. На Большом Москворецком мосту Дадаев застрелил политика. Помимо убийства организованной группой им вменяют незаконное хранение оружия, напоминает гособвинитель.
Он вспоминает, что его коллега Мария Семененко уже подробно рассказала о ролях подсудимых в преступлении и работе следователей.
— Все то, что за время следствия удалось добыть и что входит в вашу компетенцию, было представлено в ходе судебного разбирательства. С вашим участием были допрошены многочисленные свидетели, вы сами видели этих свидетелей, сами могли составить свое впечатление, верить этим показаниям или нет.
Прокурор напоминает, что были оглашены показания некоторых свидетелей, представлены вещдоки, экспертизы, а в некоторых случаях и допрошены сами эксперты.
— Только вам оценивать качество и объем работы, проведенной следствием, — говорит он.

Прокурор Львович говорит, что ZAZ Chance был оформлен на ксерокопию паспорта жителя Дагестана Алиева. Тот был допрошен и говорил, что не приобретал этот автомобиль. Поскольку он переоформлял автомобиль жены, он делал ксерокопию паспорта, а как она попала к подсудимым — он не знает. В день покупки автомобиля Алиев был на работе в Дагестане.
Затем прокурор рассказывает о квартире в доме на Веерной, 3 — ее подсудимым предоставил Руслан Мухудинов. Львович возвращается к показаниям риелтера и директора риелтерской компании Амальчиевой, подтверждавшим этот факт. Позже была куплена квартира на Веерной, 46. «Данные квартиры были использованы в подготовке убийства. Кроме того, дом в Козино», — продолжает Львович.
Прокурор отмечает, что Немцов был «медийной личностью» и, что бы ни говорили подсудимые, утверждавшие, что не знают Немцова, его убийство в любом случае вызвало бы большой резонанс. По мнению Львовича, убийцы это знали и учитывали, кроме того, за счет его медийности они собирали информацию о политике из открытых источников.

Гособвинитель Львович говорит о слежке за политиком у его дома — соучастники следили за Немцовым на улице Пятницкой. «Помните признательные показания Анзора Губашева и Заура Дадаева, а именно, что Немцов любил ходить по центру Москвы пешком, а также пользовался метро? Вокруг него всегда было много людей», — замечает прокурор.
У политика был ненормированный график: «Это все не давало шансов совершить преступление и скрыться с места преступления незамеченным. И как ни странно это звучит, самым удобным местом убийства Немцова была пешеходная дорожка Большого Москворецкого моста 27 февраля в 23:31».

«Как выразился Дадаев, место и время совершения убийства были идеальны», — вспоминает первые показания подсудимого Львович. «Помните высказывания его брата, по меткому выражению: «никто не жаловался»»,

— вспоминает прокурор недавний допрос Шахрудина Дадаева, говорившего об умении Заура пользоваться огнестрельным оружием.
Прокурор перечисляет другие доказательства, представленные в суде: баллистическую экспертизу, исследование частиц следов выстрелов. Шесть гильз были стреляны из одного оружия, заключил эксперт.

Теперь прокурор обращает внимание на первые показания Дадаева, где он говорил, что он не убил Дурицкую, потому что «она не причем». По мнению прокурора, это свидетельствует о заказе на убийство только Немцова.

«Задача была как можно быстрее покинуть место преступления, избавиться от автомобиля ZAZ Chance», — полагает прокурор.
Он напоминает, как после выстрелов в Немцова и звонка Дадаева подельникам к нему подъехал ZAZ Chance, он сел в него справа на переднее сиденье и уехал в сторону Болотной набережной. Львович признает, что на записях с Большого Москворецкого моста не видно точно машину, но можно различить, что это серебристый седан, а из его выхлопной трубы идет серый дым. Прокурор заключает: машина пыталась ускориться.
Он возвращается к показаниям владелицы автомобиля Юлии Свентицкене, которая рассказывала в суде, что машина была не на ходу и пыталась ее продать. Свидетель Трапезин подтверждал, что в автосалоне машину приводили в порядок.
Гособвинитель подчеркивает, что ко времени допросов у следствия были данные о причастных к убийству лицах, а подсудимые лишь уточнили некоторые детали.

Вслед за этим прокурор перечисляет места слежки за Немцовым, на которые указал Анзор Губашев, — дом политика, офис его партии ПАРНАС, Bosco Cafe, место, где он вышел из автомобиля. Место, где бросили после убийства ZAZ Chance. Прокурор подчеркивает, что Анзор Губашев сообщал во время допроса такие детали, которые не дают повода сомневаться в их правдивости.
«И Анзор Губашев ни разу не сбился», — добавляет Львович.
Он напоминает присяжным, какие места показал сам Губашев во время проверки показаний на месте. Львович также рассказывает о видеозаписях от ГУМа, их показывали Анзору Губашеву, но он ушел от ответа на вопрос, кто те двое, прогуливавшихся у ГУМа. Зато Анзор признал, что на записях из Внуково запечатлены он и Беслан Шаванов перед вылетом в Грозный 28 февраля.
Прокурор пересказывает экспертизу по записям у ГУМа, из Трубниковского переулка и Внуково. Он вспоминает, что эксперт отметил кифозную осанку одного из двух мужчин. Он же был ведущим в группе, а его спутник — ведомым. «Это был Беслан Шаванов и Анзор Губашев», — говорит прокурор, не уточняя, что эксперт отметил невозможность портретной экспертизы той записи.

Львович вновь обращается к показаниям Дадаева, которые он давал 8 марта. Тогда Дадаев говорил о роли Анзора Губашева в убийстве, об оружии, из которого был убит политик, но не сказал ничего о квартире на Веерной, 46, перечисляет прокурор.

«Кроме того, он ни об Эскерханове не сказал, ни о Бахаеве не сказал»,

— добавляет Львович.
Он также припоминает, что Дадаев не говорил о Руслане Геремееве, а о Мухудинове вспоминал: «так, Русик». Прокурор пересказывает слова Дадаева об Эскерханове — с ним он якобы общался несколько раз и шепотом, а о Бахаеве — что они односельчане и почти не общались.
Прокурор говорит также, что Дадаев больше говорил о Шаванове. Львович это объясняет тем, что Шаванов был мертв на тот момент и что-либо опровергнуть не мог. Львович вспоминает, что Мухудинов провожал Геремеева и Дадаева во Внуково, но при этом, говорит прокурор, в ночь на 28 февраля Дадаев вместе с Джабраилем и двумя мужчинами был на Веерной, 46.

«В подъезд заходят четыре человека», — подчеркивает прокурор, отмечая, что на видео от подъезда домработница Зарина Исоева опознала в двух других людях Анзора Губашева и Беслана Шаванова. Сам Дадаев на одном из последних заседаний настаивал, что в подъезд с ним зашли не трое, а четверо (то есть всего пять человек), и среди них якобы не было ни Анзора, ни Беслана.
«Такое ощущение, что Анзор Губашев и Беслан Шаванов стараются скорее проскочить»,

— делится прокурор своими впечатлениями от видеозаписи. Львович говорит о показаниях Дадаева, что в подъезд с ним зашли четыре человека. По версии обвинения, Мухудинов заходил в подъезд через час с Артуром Геремеевым.

«Тут снова возникает вопрос. Москва огромный мегаполис, огромный мегаполис, необъятный, — мечтательно говорит Львович. — Неужели не нашлось мест других, кроме как улица Веерная, где находились Дадаев, братья Губашевы?».
Он указывает на детализацию телефона Эскерханова, который вечером 27 февраля был в гостинице «Украина» одновременно с Мухудиновы, и детализацию номера Хамзата Бахаева, который был в полночь того же дня на улице Ивана Франко. Прокурор также напоминает о скриншотах в телефоне Эскерханова из гостиницы «Украина» — по его словам, туда могли собираться Дурицкая и Немцов.
Львович напоминает и о показаниях матери Губашевых, которая на вопрос о том, общались ли ее сыновья с Бахаевым сказала: «Конечно, общались. У нас так заведено, а как иначе?».

Прокурор переходит к данным биллинга. Он говорит, что по телефону Дадаева нельзя определить, где он находился во время убийства Немцова. Львович отмечает, что раньше подсудимые говорили, что не пользуются интернетом — при этом в суде защитник Дадаева Шамсудин Цакаев объяснил отсутствие соединений на телефоне Дадаева в это время тем, что тот был подключен к вайфаю в квартире на Веерной.
«На момент убийства Немцова, исходя из детализации двух номеров Дадаева, местонахождение Дадаева установить не представляется возможным», — говорит Львович. Он рассказал, что следователи не смогли установить, на какой номер телефона у Дадаева был зарегистрирован WhatsApp, которым, по версии защиты, он пользовался в то время.
С 21:47 до 00:05 телефон Дадаева (заканчивающийся на 0000) не работал. После этого приходили два сервисных сообщения от «Билайна», Львович говорит, что обычно такие смс приходят, уведомляя, что на телефон звонили, если он был выключен.

С 6 по 29 октября 2014 года, согласно детализации номера Дадаева на 02–03, невозможно установить, где он был: на этом номере была включена переадресация на телефон 8–928–200–00–26. Львович объясняет, что в это время, согласно показаниям свидетеля Трапезина, 20 октября Дадаев покупал в автосалоне автомобиль ZAZ Chance.
До 00:17 28 февраля на второй номер Дадаева тоже не звонили.

«Мы как сторона государственного обвинения уверенно заявляем, что подсудимые виновны в совершении вменяемых им преступлений. Мы убеждены, что ваш жизненный опыт и мудрость позволят вам принять верное и справедливое решение»,

— резюмирует прокурор Львович.

Гособвинители закончили, теперь в прениях выступят адвокаты потерпевших. Ольга Михайлова и Вадим Прохоров подходят к трибуне.

«В данном процессе я представляю дочь Бориса Немцова Жанну Немцову», — говорит адвокат Михайлова.
Она благодарит присяжных за «длительное участие» в этом процессе, неравнодушие, вопросы председательствующему.

«Государственное обвинение очень подробно проанализировало материалы, имеющиеся в данном деле. Мы как представители потерпевших полагаемся на ваш вердикт, мы примем любой ваш вердикт»,

— говорит адвокат. Она отмечает, что присяжные могут основываться на своем жизненном опыте.

«Если бы сторона потерпевших была бы удовлетворена качеством проведенного расследования, мы бы могли четко ответить на вопросы, на которые вам предстоит ответить в совещательной комнате, — продолжает Михайлова. — Организаторы и заказчики убийства, те, кто задумал его, те, кто финансировал его, еще находятся на свободе. И даже не все исполнители находятся на скамье подсудимых. Мы считаем, что лица, находящиеся на скамье подсудимых, причастны к убийству Немцова. Каждый подсудимый выполнял свою роль, единственное, мы не уверены что Следственный комитет предоставил достаточно доказательств виновности Хамзата Бахаева. В связи с этим мы сомневаемся в его причастности к убийству Немцова».

Ольга Михайлова говорит, что она остановится на доказательствах, которые наиболее ярко доказывают виновность подсудимых.

«Это подлое убийство совершено 27 февраля 2015 года ночью у стен Кремля, выстрелами в спину. К сожалению, мы не располагаем записями с камер, на которых запечатлен момент убийства. Также в деле нет оружия убийства. Но убийцы оставили следы, которые привели их на скамью подсудимых. Нет никаких сомнений, что для совершения этого убийства подсудимые использовали ZAZ Chance»,

— говорит адвокат. На этом автомобиле за политиком следили, а убийцы скрылись с места преступления.
Михайлова говорит о генетических следах Дадаева, Губашевых и Шаванова в этом автомобиле. Биологические следы Анзора Губашева обнаружили на 19 объектах автомобиля, в том числе на горлышке бутылки из-под киселя, купленного в палатке возле храма Святого Климента у дома Немцова.
Адвокат считает, что нет оснований говорить о непричастности Губашевых и Дадаева к убийству. У нее также нет сомнений, что на записях у ГУМа, из Трубниковского переулка и аэропорта Внуково запечатлены Анзор Губашев и Беслан Шаванов.

Адвокат вспоминает, что Дадаев не отрицал знакомства с Губашевыми и Шавановым. «Дадаев сделал все возможное, чтобы прогулка Шаванова 27 февраля 2015 года состоялась. Как показал Дадаев, это он отправил Шадида Губашева в аэропорт встречать Шаванова и это он дал деньги на билет Шаванова», — говорит Михайлова.
Важным доказательством причастности Дадаева она считает найденные в Малгобеке патроны с той же маркировкой, что и найденные на месте убийстве Немцова.

«Безусловно, все лица, которые планируют заказное убийство, используют конспирацию. В разное время ими использовались четыре так называемые «боевые трубки». В одну из трубок Анзор Губашев вставил сим-карту, зарегистрированную на Шадида Губашева»,

— продолжает адвокат.
Она говорит и о коробке из-под «боевой трубки», найденной при обыске в квартире на Веерной, 46.

«Также нет никаких сомнений, что, планируя и совершая убийство Немцова, подсудимые жили на Веерной, 46 и Веерной, 3»,

— отмечает Михайлова. На Веерной, 46 были следы Губашевых, Эскерханова и Дадаева, на Веерной, 3 — Губашевых и Дадаева.
Представитель потерпевших напоминает о данных детализаций мобильных телефонов, признательных показаниях Анзора Губашева, об отъезде подсудимых из Москвы сразу после убийства политика.

«Подсудимые и их защита говорили об их невиновности. Мы задавали вопросы, пытаясь понять детали, но зачастую не получали ответы на свои вопросы»,

— говорит Михайлова, добавляя, что это вызывало сомнения в их невиновности.

«Искренности, с которой необходимо выходить в суд присяжных, мы так и не увидели. На мой взгляд, подсудимые не были честны, не были убедительны. Они не смогли убедить нас, потерпевшую сторону, в непричастности к убийству Бориса Ефимовича Немцова».

Михайлова отмечает, что подсудимые говорили, что не знали кто такой Немцов, но представители потерпевших в это не верят.
Она говорит, что за убийство Немцова несет ответственность «действующая власть, которую критиковал Немцов; заказчиков надо искать там». «Корни этого убийства ведут к руководству Чеченской Республики», — подчеркивает адвокат.
«Вопрос — достаточно ли доказательств — это вопрос, который вы должны решить, и тут никто вам не поможет», — заканчивает Михайлова свое выступление.

Выступает адвокат Вадим Прохоров:

«Я постараюсь быть краток. Но тем не менее скажу о том, о чем не могу не сказать. Хотел бы начать свое выступление, наверное, с банальной, но очень важной для меня мысли, что данного дела не должно было быть. Самое главное, что ныне здравствующая Дина Яковлевна Немцова не должна была хоронить своего сына ровно в день своего 87-летия. Лидера оппозиции не должны были убивать в самом центре Москвы рядом с Кремлем».

«Я хотел бы поделиться и другим выводом, что, к великому сожалению, это убийство явилось закономерным результатом ситуации, когда публичная травля и нападения на представителей оппозиции стали обыденным делом», — продолжает Прохоров, напоминая, что на Немцова не раз нападали сторонники власти — его обсыпали мукой, обливали аммиаком, бросали на машину унитаз, угрожали в соцсетях. «И каждый раз нападавшие оставались абсолютно безнаказанными, даже когда их личности были установлены»,

— замечает адвокат, добавляя, что если Немцов отвечал нападавшим, его самого пытались привлечь к ответственности.

«Я имею все основания утверждать, что ответственность за убийство Немцова несет правящий политический режим»,

— подчеркивает Прохоров.
Он говорит о необходимости установить, задержать и привлечь к ответственности соучастников преступления, в первую очередь, организаторов и заказчиков убийства.

«Здесь следствие потерпело полнейшее фиаско»,

— говорит Прохоров. Он отмечает, что следствие называет организаторами Мухудинова и иных неустановленных лиц.

«Здесь я вынужден согласиться с подсудимым Зауром Шариповичем Дадаевым»,

— отмечает адвокат. Он вспоминает, что Мухудинов был водителем, и настаивает, что он не мог быть организатором, но явно был соучастником убийства и находился в числе исполнителей.

Прохоров отмечает, что за два года не установлены заказчики и не задержаны организаторы покушения.

«При том, что этим делом занимаются якобы лучшие следователи»,

— говорит адвокат, подчеркивая, что сейчас преступление нельзя назвать раскрытым.

«По поводу мотивов. Следствие и обвинение полагают, что мотив у исполнителей корыстный, ну, может быть»,

— продолжает адвокат. Он добавляет, что мотив организаторов и заказчиков так и не установили. Единственным мотивом заказчиков могло быть лишь намерение прекратить общественную и политическую деятельность Немцова, уверен Прохоров.

Адвокат говорит о квартире на Веерной, 46, обращая внимания на то, что ее купил Руслан Геремеев, оформив на своего племянника Артура Геремеева. «А кто такой этот Руслан Геремеев, о котором здесь говорилось много? Дадаев говорил, что это солидный человек, которому и нужен был в качестве водителя и помощника Руслан Мухудинов. Действительно, негоже майору кадыровского спецназа ходить пешком по Москве и спускаться в метро», — говорит Прохоров.
Он перечисляет должности Бориса Немцова, которые он когда-либо занимал, замечая, что политик, наоборот, любил ходить пешком по Москве и убили его во время пешей прогулки.

«Возникает вопрос, а жалование майора за сколько десятков лет составляет стоимость этой квартиры? Сдается мне, что он живет не только на жалованье»,

— замечает Прохоров. Он рассказывает, что Геремеев был командиром батальона «Север». «Именно Руслан Геремеев был непосредственным начальником заместителя командира батальона «Север» Заура Дадаева», — добавляет адвокат потерпевших.
Он напоминает о номере 007 на Мерседесе Геремеева, полагая, что он представлял себя «кадыровским Джеймсом Бондом, находящимся на спецоперации в Москве».

Вадим Прохоров напоминает о допросе в суде экс-руководителя батальона «Север» Алибека Делимханова, который приходится родственником Руслану Геремееву и слушателем академии Генштаба. Адвокат замечает, что это очень престижное военное высшее учебное заведение, и учеба в нем требует большого умственного напряжения.

«Надо же такому случиться, что слушатель Академии Генштаба страдает амнезией и не помнит ничего, что происходило в его полку пару лет назад»,

— говорит адвокат. Так, Делимханов в том числе не мог объяснить происхождение командировочных удостоверений, найденных на Веерной, 46.
Прохоров вспоминает, где задержали подсудимых. Только Шаванов был задержан в Чечне.

«Я тоже уверен, что Шаванов был убит при задержании»,

— говорит Прохоров, соглашаясь с таким же мнением Заура Дадаева.
Шаванов был участником спецопераций в горах, он профессиональный стрелок, рассказывает Прохоров. Шаванов служил в полку УМВД по Чечне по охране нефтегазовых объектов республики, как вспомнил Алибек Делимханов, под командованием его брата Шарипа Делимханова. Прохоров замечает, что они братья депутата Госдумы Адама Делимханова, «возможного преемника Рамзана Кадырова».
«Я заканчиваю криминалистически несложную цепочку, с которой не захотело разбираться следствие», — говорит Прохоров. Он добавляет, что губернатор Ярославской области Сергей Ястребова был «очень быстро допрошен», но «допросить главу Чеченской Республики никто не решился, даже Руслана Геремеева никто не решился побеспокоить».
Прохоров вспоминает постановление следователя Игоря Краснова о допросе Геремеева. При этом в суде следователь Александр Камашев рассказал, что приехал к Геремееву домой, постучал в дверь, но никто не открыл.

Прохоров отмечает, что его коллега уже кратко и четко сказала о позиции потерпевших по этому делу, но тоже хочет высказаться по подсудимым. «Считаю необходимым добавить, что следствию не удалось собрать достаточную доказательную базу для привлечения по статье 105 УК Хамзата Бахаева — возможно, он был в курсе преступления, в чем-то принимал участие, но достаточных доказательств этого не предоставлено. Поэтому прошу присяжных учесть эту нашу позицию».
Прохоров просит в первую очередь обращать внимание на записи от ГУМа, из Трубниковского и Внуково. Он тоже убежден, что там были Анзор Губашев и Беслан Шаванов.

«При этом никаких объяснений своих появлений в вышеуказанных местах Анзор Губашев не дает»,

— замечает Прохоров.
Он напоминает, что автомобиль ZAZ Chance многократно был зафиксирован у дома Немцова. Еще в ноябре 2014 года, а 26 февраля автомобиль следовал за машиной Немцова у гостиницы «Украина». Также автомобиль убийц следовал за автомобилем Немцова в вечер убийства.

Он тоже упоминает найденную в ZAZ бутылку из-под киселя со следами ДНК Анзора Губашева. Прохоров называет неубедительными доводы подсудимых о фальсификации следов в машине: он замечает, что следов Бахаева и Эскерханова в ZAZ нет, но что мешало фальсифицировать «по полной программе»?

«Я считаю очевидным, что признательные показания в совершении тяжкого преступления по статье 105 Уголовного кодекса не могут служить единственным доказательством, даже если бы они от них не отказались. Но и отмахнуться от них нельзя»,

— продолжает адвокат.

«Оценивать их достоверность следует в совокупности с другими доказательствами»,

— обращается он к присяжным.
Адвокат Прохоров говорит, что не будет упоминать о причинах признательных показаний, на которые ссылался Дадаев — вероятно, он имеет в виду его утверждения о пытках. «На меня очень внимательно смотрит председательствующий, но я не буду о них говорить», — продолжает представитель потерпевших. Он замечает, что признательные показания Дадаев дал 7–8 марта, а отказался лишь через несколько месяцев. Анзор Губашев дал признательные 18 марта, а отказался от них в сентябре.
Он говорит о показаниях Губашева от 14 января 2016 года, которые он давал уже в присутствии адвоката Мусы Хадисова: тогда обвиняемый говорил, что на Большом Москворецком мосту он забрал Беслана Шаванова, а не Заура Дадаева.

Представитель потерпевших обращается к показаниям Дадаева, согласно которым Шаванов якобы был в Украине, там столкнулся с СБУ и вынужден был спешно вернуться в Россию. Свидетель Ахмадов, хирург и друг Дадаева, в суде говорил, что Шаванов вернулся из Севастополя, который, как отмечает Прохоров, на тот момент был подконтролен российским властям.
Адвокат вспоминает и показания матери Губашевых, которая говорила, что ее сыновья приехали в конце февраля и в начале марта «повидать бабушку». Он замечает, что у Губашевых, Дадаева, Геремеева и Мухудинова не может быть одной бабушки — и их отъезд напоминает бегство после совершенного преступления.
Прохоров вспоминает видео с выступлением Немцова в телефоне Эскерханова, появившееся у него в начале марта. «А зачем не интересующемуся политикой человеку прислали на тот момент довольно редкую запись?» — задается вопросом Прохоров. Показания Эскерханова, что это был «прикол», он считает неубедительным. По мнению адвоката, эта запись могла быть поводом для убийства.
Присяжные слушают Прохорова очень внимательно.

Вадим Прохоров возвращается к квартире на Веерной, 46, которая фактически принадлежала Руслану Геремееву.

«Вспомните, когда зашел свидетель, страдающий амнезией, Алибек Делимханов, все подсудимые вскочили»,

— продолжает адвокат, добавляя, что Делимханов — старший по званию, речь идет о строгой иерархии в их сообществе.
Когда адвокат начинает говорить об имаме Шамиле, который шел сдаваться и не обернулся на оклик со скалы, потому что в спину ему не стали бы стрелять, судья Житников просит Прохорова вернуться к сути дела.

«Но Немцова убили в спину, — продолжает тот. — Наверное, это была наиболее эффективная тактика». Он отмечает, что его доверительница Жанна Немцова в первую очередь хотела бы видеть на скамье подсудимых заказчиков и организаторов убийства.

Прохоров закончил. Судья просит присяжных не принимать во внимание слова Прохорова о тех, кто не находится на скамье подсудимых.

Вслед за ним в прениях выступит Заурбек Садаханов — защитник подсудимого Хамзата Бахаева.
«Заурбек Айндынович, пожалуйства, вам слово», — говорит судья, но сразу же объявляет перерыв на 40 минут.

Перерыв окончен. К трибуне подходит адвокат Заурбек Садаханов.

«Я думаю, пробил час истины, когда нам придется разбираться в искажении фактов и неверной интерпретации событий,

— начинает он. — Конечно, моя речь не будет столь же пафосной, как у государственного обвинения. Но я не буду с вами делиться фантазиями и буду ставить ответы на вопросы».
Адвокат Бахаева говорит, что он обратится к конкретным фактам, которые доказывают невиновность подсудимого.

«Я не буду говорить вам, что косвенные и прямые доказательства равны, потому что это неправда. Когда хирург делает трепанацию черепа и видит мозг, но не видит ума, это не страшно»,

— говорит адвокат. По его словам, страшно — когда гособвинение, видя невиновного человека, требует для него наказание.
Садаханов зачитывает юридические определения косвенных и прямых доказательств. Он предлагает присяжным сравнить, равны ли по закону прямые и косвенные доказательства и насколько искренна была Семененко, утверждавшая, что они равны.

«Также я обращаю ваше внимание на то представление, которое было разыграно перед с вами с использованием экспертного инструмента», — говорит Садаханов о выступлении Семененко и ее рассказе о работе эксперта по определению отпечатков пальцев.
Садаханов настаивает, что доказательством могут быть только конкретные выводы эксперта, а не предположения и догадки, «которые пытаются вам пропихнуть».

«Я обращаю ваше внимание на презумпцию невиновности, — говорит адвокат, зачитывая определение из УПК. — Бремя доказывания обвинения лежит на стороне обвинения. Все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены, толкуются в пользу обвиняемого».
По словам Садаханова, гособвинение относилось к подсудимым с «презумпцией виновности». Он зачитывает статью 6 УПК об уголовном судопроизводстве: «Но, к сожалению, эти слова не имеют ничего общего с правосудием в России».

«Я напомню вам показания Бахаева, данные в судебном заседании, о том, что 7 марта 2015 года по месту жительства в деревне Козино на первом этаже, где проживали братья Губашевы, проходил обыск, и сотрудники полиции поднялись на второй этаж, где проживал Бахаев. Сотрудники полиции спросили: «Вы кто?»; на что Бахаев аналогично ответил: «Вы кто?»».
Садаханов вспоминает, что в Малгобеке в доме Анзора Губашева нашли телефон, в котором был забит номер Бахаева 89268502353. По словам адвоката, свидетель Талхигов, допрошенный в суде, рассказал, что нашли его телефон, а с Бахаевым он был знаком, поскольку они односельчане.
Защитник обращает внимание на то, что по версии обвинения примерно в конце сентября 2014 года Руслан Мухудинов и иные неустановленные лица, имея умысел на убийство Немцова, предложили Бахаеву и другим подсудимым за 15 млн рублей убить политика. Последние согласились и объединились в организованную группу, следует из обвинительного заключения.
«Я считаю недопустимым такое утверждение», — говорит Садаханов, отмечая, что не установлено точное время и место этого обсуждения. «Есть всего лишь пустословие и желание обвинения выдать желаемое за действительность».
Садаханов также не согласен с заключением следователей, что Мухудинов был организатором. Адвокат отмечает, что тот «всего лишь водитель», который хорошо знал Москву, а Руслан Геремеев после травмы ноги нуждался в передвижении на автомобиле.

«У Мухудинова не было ни бизнеса, ни высокооплачиваемой работы, сколько он должен был копить деньги, чтобы заказать убийство Немцова. И что же Немцов должен был сделать Мухудинову?»

— говорит адвокат, замечая, что они даже не были знакомы.

Садаханов напоминает, что прокуроры обращали внимание на смс с номера 900. Бахаев же объяснил, что в начале марта он платил за аренду дома в Козино (900 — технический номер «Сбербанка»). Адвокат зачитывает справку об отсутствии каких-либо ценностей у Бахаева: «Кроме того, гособвинение не представило доказательств о наличии у Бахаева ценностей, полученных преступным путем».
Также, согласно обвинительному заключению, члены группы использовали Mercedes Benz с номером 007, ZAZ Chance с номером 649, BMW и Ладу Приору. Бахаев якобы занимался сбором информации о Немцове и передачей этих сведений членам группы, а на своем автомобиле он перевозил членов ОПГ по Москве и Подмосковью, а также предоставил жилье в Козинл для сокрытия соучастников на время подготовки преступления, пересказывает версию обвинения Садаханов.
На 9 патронах, изъятых в Малгобеке, биологические следы не обнаружены, напоминает защитник. На 6 гильзах с моста не нашли пригодных для исследования биологических следов, но на двух были отпечатки, по которым нельзя было идентифицировать личность. Кроме того, на вещах из ZAZ Chance не нашли следов Бахаева.
Садаханов подытоживает: эксперты не нашли во всех этих случаях хоть какие-то следы Хамзата Бахаева.

Теперь он переходит к биологическим следам Бахаева на четырех из 15 окурков, найденных в доме в Козино. Следов Дадаева, Шаванова и Губашевых эксперты на остальных окурках не нашли.
Адвокат читает показания Бахаева на этот счет: подсудимый предположил, что эти окурки оставили полицейские. На счет окурков в 200 метрах от Козино он также говорил, что их мог оставить кто угодно.
По его словам, Бахаев называл конкретный вид сигарет, которые он курил, — это Parliament Aqua. Адвокат отмечает, что в материалах дела не указано, какой тип сигарет вместе с двумя шприцами нашли на стрельбище около деревни Козино, а биологически-молекулярных следов Бахаева на окурках не нашли. Также адвокат говорит, что шприц Бахаев использовал для смазки дверей, а не в медицинских целях, и шприц был «очевидно в масле», из-за чего его даже не стали направлять на экспертизу.
Защитник читает экспертизу, в которой говорится, что в квартире на Веерной, 3 следов Бахаева не нашли. Такое же заключение эксперта по квартире на Веерной, 46 — следов этого подсудимого там тоже нет. Как нет их и в автомобилях BMW и Mercedes.

Относительно машины «Лада Приора», которую Бахаев купил 27 декабря 2014 года, адвокат говорит, что там следователи не стали назначать экспертизу по смывам. По мнению Садаханова, экспертиза была бы невыгодна обвинению, поскольку это доказывает, что Бахаев не перевозил «членов ОПГ».
Кроме того, машина Бахаева не появлялась у дома Немцова.
Он говорит о детализации звонков Бахаева, на которую ссылается гособвинение. В частности, на то, что 7 феврал в 20 часов Садаханов находится на улице Ивана Франко, а в полночь того же дня там оказывается Руслан Мухудинов (сам Бахаев в это время уже в Одинцовском районе Подмосковья). При этом базовые станции, фиксировавшие номера Бахаева и Мухудинова, находятся в разных домах на улице Ивана Франко.
Защитник говорит о проезде Бахаева в районе шести часов вечера 1 марта мимо станции РЖД Внуково (Бахаев говорит, что как таксист вез мимо клиента) и про появление в час дня в аэропорту Внуково Мухудинова (он провожал Дадаева и Геремеева в Грозный). По словам адвоката, эти события никак не связаны между собой.
«26 февраля мы с вами проследили весь маршрут Бахаева», — говорит Садаханов. По его словам, биллинг показывает, что в три часа дня он был во Владимирской области, позже вернулся в деревню Козино.
При этом Садаханов говорит, что 26 февраля утром машина ZAZ Chance была зафиксирована в районе деревни Грязи. Там же, по детализации, был вечером и телефон Бахаева. Потом он говорит, что на заседании 24 ноября в суде прозвучала не совсем корректная информация, поскольку базовая станция в деревне Грязи зафиксировала телефон его супруги Гусевой (89257324714), а сам Бахаев был в Звенигороде.

Адвокат говорит о детализации за 27 февраля. Вечером Бахаев поехал из Козино в Москву. В 23:06 он созванивался со своей спругой Гусевой, будучи в районе Молдавской улицы. До этого телефон Бахаева был зафиксирован в районе улицы Ивана Франко. Гусева же в это время была в районе Ленинградского проспекта, 39.
Садаханов объясняет, что недалеко от Молдавской улицы находится станция метро «Кунцевская».
В 23:33, а потом через 2 секунды, а потом еще через минуту Бахаев звонит Гусевой, но она не отвечает — возможно, его супруга была в метро. Потом они созваниваются, а затем от Гусевой приходит смс — в это время она на станции метро «Арбатская». При этом во время одного из соединений местоположение Гусевой не определилось, замечает адвокат.
В 23:58 Гусева звонит Бахаеву, номер женщины зафиксирован уже на улице Молдавская. Садаханов напоминает маршрут, по которому ехала Гусева — она описала его на допросе в суде.
Защитник протирает лоб платком.

Он продолжает рассказывать о биллинге: до 14:21 1 марта номера Гусевой и Бахаева фиксирует базовая станция на улице Ивана Франко, 38. Гусева рассказывала, что она с супругом находились в эти дни на улице Ивана Франков в квартире ее родственницы, которая была в отъезде.
В 14:40 Бахаев оказывается на улице Маршала Жукова. «В 13:44 Дадаев с Геремеевым идут на посадку в самолет. То есть никак нет связи», — подчеркивает защитник.
По данным «Потока», в 16:51 автомобиль Бахаева зафиксирован в районе населенного пункта Улановка, он движется в сторону Москвы. В 18:22 — в районе станции РЖД «Внуково», в 18:25 — на переезде от Минского шоссе ко Внуковскому шоссе. Садаханов отмечает, что самолет с Дадаевым и Геремеевым к этому времени уже приземлился в Грозном.
Затем автомобиль фиксируется в районе деревни Изварино Ленинского района Подмосковья, конечный пункт назначения — деревня Абабурово, перечисляет Садаханов.
«Каким образом гособвинение пыталось привязать его к вылету, ума не приложу», — говорит защитник.

2 марта в 13:20 Шадид Губашев (8922-…-74-79) звонил Бахаеву, продолжает адвокат. Из их показаний следует, что Шадид спрашивал, когда Бахаев будет платить за аренду дома в Козино. Последний ответил — 5 марта. Из этого же разговора Бахаев узнал, что Шадид поехал домой в Ингушетию, настаивает Садаханов.
5 марта в 18:30 — соединение между Бахаевым и Шадидом Губашевым. Бахаев, по его словам, сказал, что будет за себя платить аренду, и спросил, будет ли платить Шадид. Губашев сказал, что пришлет денег, в том числе, чтобы заплатить за стоянку КАМАЗа. Так они говорили в суде.
Адвокат Садаханов напоминает присяжным, что гособвинение отмечало 37 соединений между телефонами Бахаева и Шадида, но умолчало о том, что эти соединения были всего за пять месяцев с 9 октября 2014 года по 5 марта 2015 года.
Садаханов также подчеркивает, что его подзащитный вовсе не «специалист по связи»: он устанавливал уличные таксофоны, но не специалист по мобильной связи.
Адвокат перечисляет: Бахаева нет на записях у ГУМа, нет на видео с Веерной, 46. Также он напоминает о показаниях Исоевой: якобы она слышала имя Хамзат из уст Анзора Губашева по телефону. Адвокат напоминает, что Анзор Губашев назвал это ложью, а имя Хамзат вообще довольно распространенное,«как Федя».
Защитник говорит про Заура Дадаева: тот утверждал в суде, что не просил Бахаева за кем-либо следить и не жил у него дома.

Хамзат Бахаев жил с Губашевыми с 2008 года, говорит защитник. «В принципе вы его показания сами слышали, наверное, помните», — оговаривается он.
Садаханов говорит, что «за прокурором стоит закон, а за адвокатом — человек со своей судьбой; обвинять легче, чем защищать, мы часто краснеем из-за тех, кто обвиняет».
Адвокат считает, что обвинение в адрес Бахаева ни по одному пункту не нашло подтверждения и он не причастен к убийству Немцова.

«Власть в этом деле боролась не за истину и восстановление социальной справедливости для потерпевших, власть в этом деле защищала интересы правящего режима»,

— говорит адвокат. Садаханов говорит, что, выбирая суд присяжных, Бахаев верил в искренность граждан России.

«Я вам желаю мужества при принятии справедливого решения, потому что дело это нелегкое. Спасибо за внимание, терпение, вы достойно прошли этот путь. У меня все».

Хамзат Бахаев говорит, что ему нечего добавить к речи своего защитника.

Судья предлагает слово адвокату Магомеду Хадисову. Но тут адвокат Марк Каверзин просит перерыв, присяжные и Хадисов с ним солидарны.
Судья объявляет перерыв до завтра, до 11 утра.

Адвокат Вадим Прохоров говорит судье о назначенном на этот день вручении премии имени Бориса Немцова и просит перенести заседание с 13 числа. Судья категоричен — он говорит, что в этот день будут сформулированы вопросы присяжным. Михайлова строго говорит, что если бы не убийство Немцова, об этом мероприятии не шло бы речи. По ее словам, она и Прохоров просто не успеют вернуться из-за границы.
«Форумы в 2017 году не имеют отношения к тому, что было в 2015-м», — говорит судья Житников и уходит.

Источник:
«Медиазона»

06.06.2017 Солидарность в одиночных пикетах у суда над обвиняемыми в убийстве Бориса Немцова