29.08.2017
Ваня…
Прошло уже три дня, таких огромных, как будто года три, не меньше. И в течение этих длинных, как назло, после сырого и прохладного уральского лета дико жарких дней, полных разнообразных и жутких хлопот, я время от времени, когда проблема заходила в тупик, ловила себя на мысли: надо позвонить Ваньке. Но его нет больше. И хлопотать приходится по поводу его похорон. Похорон.
Ваня — мой младший брат. Он появился, когда мне было пять с половиной лет, после того как я буквально годами требовала у родителей, чтобы они уже как-то организовали мне брата: взрослых было что-то слишком много, поговорить по-человечески не с кем, честное слово.
Помню 24 января 1981 года. Была суббота, меня уложили спать после обеда (говорю же, мне пять), и тут приходит папа и говорит, что у меня родился брат. И спрашивает: как назовем — Павлом или Иваном? Я уже давно все решила, так что брата назвали Иваном. В честь деда.
Примерным школьником Ванька не был. Причем в классе ему приходилось бороться с тем, что теперь называется «буллинг». Травили его, короче. Рассказывал, как в третьем классе на него вышли все мальчики его класса, чтобы избить — коллективно, всем дружным пионерским отрядом. (Ваня, кстати, в пионеры не вступал — не хотел почему-то.) Ваня взял палку и пошел на эту стаю: напугались и отвязались надолго. Потом, позже сложились, конечно, какие-то дружбы, и в школе, и вне ее.
Главным делом Ваниного отрочества был планерный спорт. Он с детства разбирался в самолетах так, как, мне кажется, не всякий взрослый специалист. Книжки по авиации читал — учебники куда менее охотно. Был мучительный для нас с матерью переходный возраст. Школу Ванька после девятого класса бросил. Его взял на работу в экспериментальную лабораторию его учитель из планерного кружка, при этом ведущий инженер КБМ Валентин Антонович Насекин. Работал, а в свободное время с парашютом прыгал. Вот надо бы уточнить, сколько прыжков сделал. Позвонить. А, да.
Папа, с которым мама рассталась, когда Ване было 8, работал на нашем КБ (ГРЦ им. Макеева), одним из основателей которого был дед Иван Тимофеевич. Тогда, в 1960-е, сюда, в Миасс, съезжались молодые инженеры, построившие наш Машгородок, делавшие эти самые ракеты, в области которых мы вроде как «впереди планеты всей». Сейчас процесс ровно противоположный: из Миасса все валят и даже сейчас не могу найти большинства ребят, которых знала как Ванькиных друзей-приятелей.
Ваня из дома уехал в 1999 году, после смерти отца. Работал в Екатеринбурге. Позже приятель отца предложил ему попробовать себя на телевидении. Так Ваня стал режиссером монтажа. Без институтов и дипломов, просто сам научился, да и все. Ну, как обычно. Сначала на Четвертом телеканале в Екатеринбурге, потом — с 2006 года — на НТВ. К 2012-му ему там стало совсем тошно — ушел. Работал видеоинженером на каком-то канале про автомобили, который в самом начале нынешнего кризиса прикрыли.
Ну что мы все о работе да о работе. Самое интересное в Ваниной жизни, конечно, было вне ее, особенно после того, как режиссерско-монтажная специальность была на высоком уровне освоена и превратилась в рутину. Брат с детства обожал музыку. Самостоятельно в десять лет пошел в музыкалку на класс классической гитары. Потом сам продолжал осваивать инструмент. А слушать Битлз начал лет в шесть, наверное. До сих пор валяется где-то старая пластинка с песнями какого-то санремовского соловья, на которой стоит категоричное: А БИТАЛЗ ГАРАЗДА ЛУТШИ.
Рукой воспитанника детского дошкольного учреждения написано, Ивана Скрипниченко. Потом было увлечение всем британским классическим роком 1960–70-х, и американским тоже — выборочно. Покупка первой электрогитары — складывались с ним вместе, красивая такая была. Фамилия — Godin.
Книжки. В школе билась я с ним, чтоб хоть что-то читал. Вырос — перечитал даже меня кое в чем, а я на филфаке была, вообще-то. Очень любил Довлатова, Набокова, Венедикта Ерофеева, Сэлинджера, а также Курта Воннегута. Сколько про Воннегута спорили — не пересказать. Не мой автор. Но брат всячески доказывал мне, что это круто. Так же и с музыкой, причем тут гораздо успешнее шла его, так скажем, миссионерская деятельность.
И сам очень хотел научиться на гитаре играть, как Пейдж, или — еще лучше — как Фрипп. Эх, времени не было.
Самолеты, кстати, тоже никуда из Ваниной жизни не делись. Пару лет назад он снова начал летать на планерах в Подмосковье. Мечтал получить лицензию инструктора: в малую авиацию уйти с концами с этого ТВ остопротивевшего. Не сложилось.
Политика. 1991 год, 21 августа, по-моему, у нас была демонстрация и митинг против путчистов. Шел с тогда новехоньким российским флагом в колонне со взрослыми дядьками десятилетний мальчик Ваня. Был горд. Был патриотом. Частенько потом вспоминали это. По-настоящему политикой начал интересоваться в 2011-м, наверное. Спросить бы, но… см. выше. Митинг Шестого мая, Марш против «закона подлецов» (там они, кстати, с женой Олей познакомились), марши, протесты…
Про убийство Бориса Немцова мы узнали примерно через час, после того как это случилось. Была пятница. Мы тогда вместе с ним и его молодой женой снимали квартиру в Москве — дешевле вместе-то, да и дружили же. Ужинали сидели, Эхо, что ли слушали или музыки с ютьюба. Помню, Ваня вышел покурить на балкон, а я, как редактор новостного ресурса почему-то решила посмотреть, что там в мире творится. А там такое.
Я: Вань, Немцова убили!
Он: Да быть не может, это, поди, желтая пресса какая-то или что.
Но, к сожалению, пресса была всякая. И не только желтая. Потом бессчетное количество раз мы и вместе, и порознь ходили на мост. Ванька тогда еще начал шутить, что девушкам столько цветов не подарил, сколько на мост отнес.
Потом я уехала домой, потому что работаю удаленно и уже не укладывалась в бюджет в связи с начавшей со страшной силой процветать экономикой под завалом рублей, которых становилось все больше. В это время Иван принимал участие в «яблочной» предвыборной кампании и много мне рассказывал о том, как там обстоят дела. На участке, где он работал наблюдателем и где агитировал, за Яблоко было подано больше, чем в среднем по Москве голосов. Сколько? Опять не уточнить у него.
Последний раз мы виделись в прошлом году. Приезжал в Миасс на пару месяцев, делал ремонт в нашей давно нуждавшейся в этом родительской квартире. Много гуляли по нашей прекрасной природе. Веселились, болтали… Этим летом Ваня рассказал, что наконец-то получил интересное предложение по работе. И даже не одно. И был на подъеме эмоциональном, стоял на каком-то пороге, ждал, что дела вот-вот поправятся. Они с женой хотели ребенка. Откладывали просто до этого момента, когда дела поправятся. И вот. По этому вопросу даже не знаю, кому звонить.
Что остается нам? Книжки, фильмы, музыкальные группы которые Ваня любил. Музыка, которую он мне показал. Гитары, горные лыжи, планера, велосипеды… Вероятно, в том, лучшем мире есть еще более увлекательные занятия, есть чему учиться и что открывать для себя. Надо прощаться легко. Мы стараемся. И, возможно, мы увидимся. Да, и главное, остается Девочка Женя — дочка от безумной любви, с которой (девочкой) мы уже сто лет не виделись, потому что как-то не сложились отношения ни у Вани с ее матерью, ни у нас. И это тоже горько.
Настя Скрипниченко
Оригинал