19.08.2016
История. 19 августа 1991 года…
25 лет назад
Если вспомнить — то уххх…))
Я в то время был молодым (23-летним) раздолбаем (а сейчас я — раздолбай 48-летний), отсиживающим очередную «академку» в неком НИИ-ЧАВО на Авиамоторной.
Смысл дальше учиться на радиоинженера в стране, где полки года как с два были пусты, и внятной реакции свыше не было никакой, кроме всяких туманных «пятиста дней» (это такая программа действий Явлинского была тогда в обсуждении), у меня сошел почти на нет.
В бандитство тоже не тянуло.
Так, мыкал нужду, и ждал, что подвернется интересного.
Интересное подвернулось, отколь его не ждали — нас в паре недель от 1-го сентября ошарашили восстанием зомби-демонов прошлого!
Несмотря на мой тогдашний профессиональный инфантилизм и дыру в кармане, люмпеном и гопником меня назвать тоже было нельзя. Пять лет перестройки дали представление, в какую сторону нам двигаться. Прочитан был и «Верный Руслан» Владимова, и «Белые одежды» Дудинцева, и много чего у Шаламова, и аксеновский «Остров Крым».
Причём, видимо, не только у меня было это представление, но и у двух моих коллег по работе в лаборатории этого какого-то НИИ-ЧАВО, пацанов примерно моего возраста.
Послав предварительно начальника, который за нас, по-моему, держался сильнее, чем мы за свои места (с такой-то зряплатой), мы отправились к Белому Дому митинговать, чтобы зомби-демоны и всякие полусгнившие генсеки-гомосеки снова сверзлись в пучину забвения, где им и было место.
Вообще атмосфера в те дни была такая, что для всех текучка как бы отошла на второй план. Важность происходящего не понимал, наверное, лишь тот, кто пребывал в длительном благодатном запое.))
На митинге нам было немного скучно. Стояли мы поодаль от центра событий, слышно было, но видно не было, выходили на трибуну какие-то мужики и собирались «не допустить, не позволить, не дать».
Ну-ну, думалось, не допустить — дело-то хорошее.
А как быть, если СА, т.е. совейская армия (а в том, что она совейская, сомнений тогда не было ни у кого), в Москву уже введенная, попрёт, с танками да БМП?
Тогда как?
С такими тревожными мыслями и тащился к себе домой, в Выхино.
И у метро увидел плакат, призывающий тех, кто не робкого десятка, выйти к Белому Дому в ночь.
Чтобы зомби-таки не прорвались.
У плаката стояли люди. Обсуждали.
И уже вечером я решился!
Трудно сейчас сказать, что более всего повлияло: то ли присущий мне от природы авантюризм, то ли молодая кровь, то ли всё же осознание, пусть и не до конца пришедшее, что потом с этими зомбями снова придется съехать в душную и затхлую палату № 6, и прощай тогда SNC-радио с «квачами» (если кто помнит), и прощай тогда фёсты в Лужниках с Оззиком и Бон Джови, и прощай надежды на свободную жизнь в обновленной и избавленной от тяжкой застарелой болезни стране — опять все будем массово марксизьму-ленинизьму постигать.
Или повлияло всё вместе взятое…
Но как бы то ни было, часов в девять я двинулся с Выхино до Баррикадной.
Делать историю. Противостоять.
Вагон метро московским вечером мне напомнил раннюю подмосковную электричку в грибную осеннюю пору — мужики в телогрейках и резиновых сапогах!
Корзин только вот не было.))
Шутки и смех то тут, то там лишь ненамного снимали напряжение — что нас ждет на поверхности?
Помню, в мозгу мелькнула картина — у выхода из метро толпу весёлых и смелых людей крошат автоматчики в кровавый винегрет.
Но на выходе нас никто не ждал, кроме нудного холодного осеннего дождя, огней родного города, и ощущения… какой-то радостной силы, веселого упорства, чувства правильности нашего выбора.
На тогдашней площади Восстания (ныне — Кудринская), у высотного дома, к подножию которого и выливалась толпа из метро, были навалены какие-то стройматериалы, которые мы и стали конвейерным методом отправлять с высокого парапета (то место, где сейчас кафе «Кружка») вниз, и куда-то еще ниже (через Большой Конюшковский переулок, по крутой лесенке, через проход между домами на Конюшковской улице), и, как потом стало ясно, к углу Малого Конюшковского переулка. и Конюшковской улице, где были повалены на бок два ЗИЛ-а, составлявшие основу баррикады.
На них и наваливали то, что тащили со стройки.
Под дождем, в промокшей телогрейке не холодно, пока двигаешься. Лес рук, человеческий муравейник. Кипение решимости и веселой злости.
Баррикада начиналась от забора, ограждавшего стадион «Красная Пресня», и до забора на противоположной стороне Конюшковской улицы у комплекса зданий посольства США.
Другие баррикады
Вскоре, когда стройматериалы были все спущены, мы все оказались внизу, на баррикаде.
И тут первый для меня грозный сигнал той ночи — над нашей головой пролетели трассеры.
Из чего стреляли, мне, не служившему, было не разобрать.
Но это было нешутейно, это возвращало тот тревожный контекст, который истаял в процессе дружной, слаженной работы, словно на каком-то запоздалом субботнике.
Как бы посыл из темноты — ага, чувачки, вас скоро, возможно, всё же будут убивать. Такими вот, или какими иными летящими адскими штуками!
Ну и черт с вами, убивайте!
А как начнёте, я за стену амерского посольства прыгну!
И принимайте рашн диссидента, каков есть, со всеми потрохами. Под пули-то не выгонят взашей, демократы как-никак.
Вот ей-богу, прыгну, благо, баррикада наша почти вровень с их стеной.
Ага, была… Сверху, из-за стены, свесилась какая-то штуковина подъемная, и забрала из-под кучи мусора машинку-иномарку, припаркованную около той стены, и служившую нам, отчаянным, но безоружным, одной из опор нашей баррикады.
Мат, который в ответ раздался, казалось, должен был заставить даже богов всё вернуть назад.)
Но бездушный подъемник не понимал русского мата, и наша баррикада оказалась оголённой с одного бока.
К сожалению, я совсем не запомнил лиц своих соратников по баррикаде…
Но помню один эпизод.
Пришел какой-то дядя с листами бумаги и ручкой, и попросил переписать всех, кто здесь находится — Ф.И.О., адреса, телефоны.
Взяв для убедительности в руку металлический пруток поухватистее, я его послал в довольно грубой форме. Назад в КГБ.
Вероятно, так мы и остались для истории безымянными и безызвестными.)
Долгое время ничего не происходило. А дождь всё лил и лил. Народ стал разбредаться. Решил прогуляться и я. И не только, чтобы согреться — ведь сколько интересного вокруг творилось!
Чем ближе к Белому Дому, тем больше становилось людей.
Но ощущалось, что событиями охвачена гораздо большая территория.
Где их эпицентр? Где всё случится?
Свернул в Большой Девятинский переулок, и вот не помню, то ли нагнал, то ли повстречал большую толпу людей во главе с известным священником Глебом Якуниным.
Отчетливо услышал: «Что же вы хотите от церкви, Патриарх Алексий — агент КГБ!»
Во как!
«О, сколько нам открытий чудных…»
Иду дальше.
Недалеко от главного здания посольства США, на нынешнем Новинском бульваре стоят бронетранспортеры, в них сидят странные солдатики с монгольским разрезом глаз.
А рядом москвичи.
Попытки диалога. Но диалог вести не получается. Солдатики неразговорчивы.
И вот явление. Роскошно одетый, холеный такой франт, самец, бонвиван, в изрядном подпитии, а рядом две крали, интересные на вид.
Эдакая глянцевая иллюстрация, посланцы из другого мира на улицах переполошенной Москвы, залитой холодным дождем, наполненной кое-как одетым людом и почему-то — танками.
Приблизились. Девочки — отпад!
Куда ему две!))
И вдруг в красавце-франте словно что-то щелкает — побросав подружек, мачо с матом кидается на броневик:
— Чмыри вы …, вы у меня два года туалеты мыли, портянки стирали, а теперь в МОЙ РОДНОЙ ГОРОД ПРИПЕРЛИСЬ!!!
WOW! Это было то еще шоу!
Две девушки висят у него на ремне, стаскивают вниз с броневика, а парень рычит, ревет и лезет вверх.
Плохо помню уже, кажется, всё же стащили они его вниз.
Эта фотография очень хорошо иллюстрирует эту сцену
Но взгляд солдатика!
Холодный, презрительный, надменный, взгляд нерассуждающего исполнителя, будто это не человек, а механизм воплощения чьей-то недоброй воли, я запомнил очень хорошо!
Поболтавшись там и сям, снова направился было в сторону нынешней Кудринской площади.
Навстречу мужик, а по дороге мчится армейский джип, и мужик из сумки на плече извлекает камень, и что есть силы швыряет его в этот джип.
— Что ж ты делаешь, говорю, ведь грохнут!
— Ты не понимаешь, — говорит, — там, под мостом, наших ребят убили…
Стал сворачивать к Белому Дому. Слился с людьми вокруг, где-то присел, угостили горячим питьем, дали перекусить.
Фантастические московские интеллигентные бабушки, уже таких нигде не сыщешь …
Разговоры, предположения, версии …
И сгущающееся чувство тревоги.
Тревога и холод, но тепло сердец.
Скоро развязка. Какой она будет?
Время близилось к 6:00. Сообщения из мегафона, просят сплотиться и проявлять бдительность, в нашу сторону двигаются «альфовцы» в штатском, с их стороны возможны провокации. С их стороны возможен газ.
«Альфовцы» не уважают интеллигентных московских бабушек, они не хотят горячего чая, это серьезные ребята, у них есть газ, это убийцы.
А против них — НАРОД!
Двадцать, пятьдесят, сто тысяч, мы тогда не знали…
С термосами чая и бутербродами, промокшие, усталые и испуганные.
Со своими жизнями в руках.
С упорством и решимостью в сердцах.
И мы выстояли!
Тьма стала рассеиваться, и с наступлением рассвета стала крепнуть надежда на … перемогу…
Как, почему, что повлияло — нам, вымотанным, замерзшим и усталым, было невдомек.
Бог не выдал. Свинья не съела. И это было главное!
Радость — не радость, но другое чувство, а именно — безмерное удивление — вот что запомнилось!
Я своими глазами видел ПАНКА…
НА ТАНКЕ!
Танкист в шлемофоне, а рядом чувак В ИРОКЕЗЕ!
Тогда уже я понял — это ВСЁ!
ЭТО — ПОБЕДА!
И я поехал домой.
Вечером мне уже было зябко, хотелось потеплее укутаться, а по черно-белому телеку видел, как ломают железного Феликса.
Ну-ну, ломайте, конечно, и в здание напротив ещё неплохо б заглянуть.
Не заглянули…
Далее было воспаление легких, Металлике и AC/DC в Тушино, конечно, было скучно без меня.))
А дальше — новая страна, новая работа, новая жизнь.
Мы многого тогда не поняли, и многого не сделали.
И, успокоенные казавшейся невозможностью возврата в прошлое, в политическом, в гражданском смысле заснули на долгие и долгие годы.
А сон разума, как известно, порождает чудовищ.
Сергей Киреев
18 августа 2016
Да, я был старше и 19-го вывез жену и семью за город. И на баррикады пошёл только 20-го. И был там до конца, и не схватил воспаления лёгких. И да, мы многого тогда не доделали. Мне тогда казалось, что там в складывающемся руководстве есть много людей поумнее меня. Теперь я так не думаю. Расту надо думать, развиваюсь.)))