Андрей Вульф: «Он был очень большим человеком для истории нашей страны»

18.05.2018
О Борисе Немцове

Facebook Андрей Вульф
Памяти Бориса Немцова
2 марта 2015 года

За последние несколько шоковых дней общался со многими коллегами из нашего СПС, с кем-то по телефону, с кем-то здесь, кого-то встретил вчера на марше, и понял, что все-таки должен написать о нем — не для кого-то, для себя…
Постараюсь избежать банальностей и заумных анализов — от конспирологических версий до извечных вопросов русской интеллигенции.
Просто о том, каким он был и каким навсегда останется в моей памяти.

Он был не только коллегой по Думе и моим начальником по партии и фракции, не только моим учителем в политике и моим старшим товарищем по жизни — он был во многом моим кумиром. Ему хотелось подражать, он буквально завораживал своей энергией, своей невероятной харизмой, своим умением владеть любой аудиторией — от одного человека за столиком в баре до толпы на стадионе, от олигархов и звезд до уборщицы в театре.
Его интонации, речевые обороты, акценты я сам до сих пор замечаю у себя, особенно в публичных выступлениях.

Он был, конечно, очень ярким человеком, политиком от Бога, и я очень часто думаю, каким бы он был Президентом и какой была бы страна, где был бы такой Президент.

История не знает сослагательного наклонения-но коротко можно ответить так — совсем другой. Кому-то эта другая Россия наверняка сильно бы не понравилась, у кого-то она вызвала бы восторг, но совершенно точно, что она была бы более свободной.
Вообще Борис очень легко и иронично относился ко всем табу, традициям, ценностям — будь то семейные, общинные, либеральные, религиозные или корпоративные устои.
Единственная ценность, которую, как мне кажется, он воспринимал всерьез и возводил в абсолют — это свобода. Конечно, он был необычайно свободным человеком — свободным и внешне, и внутренне.
Многие, вспоминая его, пишут сейчас о его исключительных человеческих качествах — и это еще одна аксиома. Он всегда держал свое слово, что большая редкость в среде политиков, был принципиальный, честный, увлекающийся, бесстрашный. Он не боялся ошибаться и признавать ошибки, он был очень открытым ко всему новому, к людям, информации, технологиям.
Он вообще интересовался жизнью, и в этом он так не похож на людей его профессии, как правило, замкнутых на себе и своих профессиональных делах, в нем не было этого дешевого чиновничьего пафоса, он не отгораживался от людей и от мира кабинетом, помощниками, охраной и самомнением, при котором каждый замначальника управления полагает себя вице-богом по общим вопросам.

Он был очень красивым человеком внешне и внутренне. Многие его оппоненты испытывали к нему искреннюю симпатию и уважение. Женщины просто обожали его, а он их, и в этом плане он был абсолютным российским Кеннеди — стопроцентным мужиком, сильным, наивным, азартным, таким большим ребенком.

Уже во взрослом возрасте он всерьез увлекся сперва экстремальным спортом, а затем качалкой, и по-подростковому хвастался своими спортивными успехами.
Борис очень щепетильно относился к деньгам. При этом, будучи человеком среднего достатка, что абсолютное исключение для людей его бэкграунда, он был человеком одновременно щедрым и кристалльно честным, не украв никогда ни одной копейки, находясь на всех «хлебных» должностях.

Он был абсолютный анти-чиновник в сегодняшнем массовом понимании этого образа.

И еще он был настоящим патриотом, он любил Россию и всегда желал для своей страны только лучшего будущего. В этом своем понимании и любви он был совершенно искренен, чем выгодно отличался от многих ситуативных или профессиональных патриотов, любящих свою страну за деньги и по разнарядке. Его патриотизм никогда не строился на отрицании, негативе, ненависти к другим, а только лишь на взаимном уважении и диалоге.

Сейчас звучат голоса, что в оппозиционную политику Борис пошел, потому что не нашел себя в нынешней структуре власти, не получил какое-то лестное предложение по госслужбе и т.д. Не думаю, что это так. Учитывая максимализм Бориса и его амбиции, едва ли он согласился бы быть хороводом вокруг чужой елочки, да и обида вчерашнего преемника едва ли позволила бы ему интегрироваться в систему. К тому же его обостренное чувство справедливости и смелость всегда не только иметь, но и высказывать свою позицию представляется мне неустранимой преградой на пути такого сценария, который выбрали многие его вчерашние соратники, и я среди них.

За последние пару дней Немцова показывали по федеральному телевидению больше, чем за предыдущие лет пять, для аналитики и новостей на большом ТВ он умер еще тогда, когда поменялся вектор информационной политики, а сейчас они лишь констатировали этот факт.
Отсутствие там Немцова сделали публичную системную политику скучной, серой и предсказуемой, а его физическая смерть сейчас заставит меня еще больше не любить политику как таковую и политиков как ее инструмент.

Он был последним из могикан, оставлявший возможность верить, что политика может быть яркой, честной, разной.
Он был, без сомнения, очень большим человеком для истории нашей страны, и при этом он был очень хорошим человеком.
Нам всем очень будет его не хватать.
Прости нас, Борис, что мы не такие сильные. А ты — герой, и это уже навсегда.

Запомню его таким…