Немцов: «Мало стран в мире, где политиков убивают. В России убивают»

05.06.2016
Интервью с Борисом Немцовым

Сайт Viperson.ru
Борис Немцов: «Судьба реформаторов напоминает судьбу камикадзе»
30 ноября 2002 года
Интервью для телеканала «3 КАНАЛ», “Большое плавание”

Сегодня по душам мы разговариваем с одним из самых ярких наших российских политиков, лидером фракции СПС Борисом Ефимовичем Немцовым.

— Что Вы так сразу напряглись?
— Я абсолютно расслаблен.

— Да? Когда политик приходят к нам, иногда бывает, знаете, трудно разговаривать, потому что человека спрашиваешь простые человеческие вещи, а он отвечает как политик. Я, допустим, Вас… не буду приводить формулу, спрошу Вас просто. Вот, Борис Ефимович, Вы как определяете для себя, что такое успех?
— Успех — это когда ты достигаешь цели. Успех — это когда у тебя получается, когда плюсов больше, чем минусов, когда ты не чувствуешь себя ущербным и неполноценным, когда нет комплексов или, по крайней мере, их мало. Комплексы у всех есть, но нужно, чтобы было поменьше.

— А Вы читаете о себе прессу?
— Про меня написано где-то 15500 статей. Я могу сказать, жизни не хватит, чтобы все эти статьи… я имею в виду и российскую печать, и западную печать, жизни не хватит, чтобы все про себя прочитать. Это первое.

Второе, должен быть определенный иммунитет к прессе. Все ведь люди, знаете, критику ненавидят, все. Если вам политики скажут, что они любят критику, то они врут. Критику все ненавидят. С другой стороны, нужно ее терпеть. Не можешь терпеть — не читай. Знаете, как Ельцин сохранил свободу печати в России? Он не смотрел программу “Время”. Никогда. Я это видел своими глазами. Вот мы были с ним много раз вместе. Как только программа “Время” включалась, это не теперешняя программа, которая на брежневскую похожа, а вот программа “Время” ельцинской эпохи начиналась с критики Ельцина. Реакция президента — немедленно выключите телевизор. Так спасли свою бедную журналистику в России. Так Ельцин войдет в историю как защитник свободной печати.

— Самое сложное в политике, вот насколько я понимаю, самое сложное — оставаться самым собой. Вообще это возможно?
— Я считаю, что это секрет политического долголетия. Если человек постоянно обманывает, если человек лукавит, если он врет, если он ворует, то рано или поздно тайное становится явным и все равно это люди увидят.

Недавно меня пригласили в программу уникальную, где речь шла о долголетии. Я сначала подумал, что все перепутали. Оказалось, что авторы программы вычислили, что Немцов самый старый из демократических политиков России. Не в смысле возраста, а в смысле послужного списка. В 1990 году избран в Верховный совет, потом губернатор, потом СФ, потом ГД. Столько не живут, короче говоря. И вот, на мой взгляд, секрет такого долголетия, если можно сказать, что 12 лет в политике это немало, кроется в том, что нужно быть самим собой. Нужно верить в себя, быть самим собой, меньше врать и воровать и следить за здоровьем.

 

— А Вы можете ответить на простой вопрос, самый простой и в то же время самый сложный вопрос — а для чего Вы занимаетесь политикой?
— В Скандинавии, в Канаде, в Австралии я бы никогда в жизни политикой не занимался — скучно, очень скучно. И от тебя ничего не зависит. А в России феноменальная вещь — от тебя очень много зависит. Понимаете?
Мы в каком-то смысле живем в историческую эпоху, эпоху перехода от одного строя к другому — от коммунизма в капитализму. И самое фантастическое состоит в том, что мы можем влиять на процессы и влияем на них. Кроме того, политика — это захватывающая и довольно опасная в России работа.
Я могу сказать, что мало стран в мире, где политиков убивают. В России убивают. Вспомним хотя бы Старовойтову, вспомним губернатора магаданского Цветкова. Наши коллеги, я имею в виду членов СПС, часто оказываются жертвами нападений и разбоя. Так что это опасная работа. Кстати, это одна из причин, почему женщин мало в политике. Потому что женщины не очень хотят в непредсказуемую какую-то ситуацию попадать. Может быть, исключение — Хакамада. Она человек мужественный и смелый.

— Исключим из этого списка Ирину Хакамаду. А вообще как относитесь к женщинам-политикам?
— Понимаете, СПС — единственная партия, где женщина возглавляет партию. Вот все перед 8 марта, а также в День Святого Валентина, а также, может быть, еще в какие-то дни вспоминают о фундаментальной роли женщин. А я это помню каждую секунду и каждый день. Могу сказать, что, работая губернатором, у меня две трети администрации были женщины. Мне с ними как-то легче.

— Да что Вы? Серьезно?
— Да.

— А как же говорят, если мы с вами по-мужски будем разговаривать, что в одно ухо влетает, а в другое вылетает у них. Они же делают все наоборот.
— Позвольте, Вы с мужчинами перепутали.

— Да?
— Да. Вот именно: в одно ухо влетает, а через два дня ответ. Мой опыт общения, я не имею в виду личное общение, частное, а имею в виду деловое общение, показывает, что женщина более надежна, что они ответственные, что они не могут запить и загулять и что если что-то поручил им сделать, то они что-то сделают.

— Не боитесь эмансипации?
— Нет. У меня нет комплексов.

— Самый большой мужской комплекс — когда жена зарабатывает больше мужа.
— Не знаю такого комплекса. Никогда такого не было и никогда такого не будет. Жена моя в жизни никогда никаких денег, сравнимых с моими, не зарабатывала, и, честно говоря, я себе даже не могу представить ситуацию, при которой бы это случилось. Наверное, у меня был бы комплекс, комплекс ужасный.

— В одном из интервью с Вашей супругой прочел я о том, что она резко против того, чтобы Вы занимались политикой.
— Было лет так 15 назад.

— Сейчас уже проще?
— Ну, слушайте, она умный человек и понимает, что меня же все равно с этой дороги трудно сбить. Бесполезная история. Моя и мама была против, хотя сама меня туда пригласила. Не то чтобы направила, там не было такой путевки в жизнь, но как-то случайно получилось.
Она уже занималась борьбой с атомной станцией. В Нижнем Новгороде коммунисты хотели построить атомную котельную. Идея была гениальная — взять атомную котельную, то есть атомный реактор, пропустить через него воду, она нагреется, и под давлением в 30 атмосфер запустить ее в коммунальный сектор, то есть мирный атом в каждый дом, короче говоря.
Они забыли, что у нас гнилые трубы, что у нас постоянно ремонтируют теплотрассы и что сочетание реактора с гигантским давлением и коммунального хозяйства — это катастрофа во всех смыслах. И мать моя, как врач-педиатр, стала с этим бороться самостоятельно. Я физикой занимался и никакого отношения к этому не имел. Потом она вдруг сказала, что давай-ка, дорогой друг, напиши статью в газету. Я — роковая была идея — написал, получил тысячу писем, откликов и потом…

— И этого хватило для начала?
— И с этого началось мое участие в общественной жизни. Членом Компартии я никогда не был. В общественной советской работе не замешан.

— У Вас же было, если я не ошибаюсь, более 60 научных работ. Не жалко было бросать и начинать заниматься политикой — все-таки дело такое неблагодарное?
— Слушайте, это так давно было, когда я это бросил. Хотя последняя научная работа, посвященная акустическому лазеру, между прочим, последняя научная работа вышла в 1997 году, то есть когда я уже работал в правительстве первым вице-премьером, появилась статья, причем она появилась в швейцарском журнале “Акустика Акворт”, и это был феноменальный случай, между прочим. Статья посвящена акустическому лазеру. И вдруг звонит Черномырдин и говорит: “Вы можете зайти?” Я захожу. Он в руках держит эту статью в журнале и говорит: “Чем вы на работе занимаетесь? Вы должны угольной промышленностью заниматься, вы должны пенсиями заниматься, а вы тут статьи научные пишете”. Я говорю: “Виктор Степанович, эту статью я отправил много лет назад, просто на Западе тоже бюрократия, долго печатали”. Он не мог в это поверить.

— Помнится, как-то Вы с пристрастием хотели пересадить наших чиновников на наши автомобили. Было такое дело. Вы на нашем автомобиле передвигаетесь?
— Я передвигаюсь на автомобиле российской сборки, если быть совсем уж точным. Автомобиль называется БМВ, собран в Калининграде. А, тем не менее, я понимаю, что это единственное, что вам в душу запало от моей деятельности, но я вам скажу еще две вещи малоизвестные, которые мы сделали.

Мы подняли угольную промышленность, причем радикально, и подняли ее довольно жесткими методами, но сейчас производительность труда выросла в два раза. И Стаханов отдыхает — производство угля растет где-то на 10-15 процентов в год, травматизм и смертность упали, и угольная промышленность одна из самых преуспевающих отраслей.

Сделали мы довольно неприятную вещь, даже страшную вещь, — шахтеры, помните, сидели с касками и стучали около Белого дома, — мы закрыли сто шахт. Мы закрыли 100 нерентабельных шахт, а остальные оказались рентабельными, и отрасль с нуля просто идет в гору со страшной силой.

Второе, мы подняли золотодобывающую промышленность. Стремительный подъем. Производство золота растет буквально каждый год. Почему? Как мы сделали это? Мы разрешили коммерческим банкам покупать золото и кредитовать золотую промышленность. Это тоже забыто, естественно.

Возьмем Александра Второго — он освободил народ от крепостного права, от отменил рекрутчину. Он, кстати, ограничил цензуру. Он ввел суд присяжных. Он построил тысячи школ и больниц по всей стране. Родилось целое земское движение — интеллигенция русская. Начался промышленный рост в России. Его убили в 1882 году за все за это.

Столыпин дал землю крестьянам, Россия стала крупнейшим экспортером зерна, и его в 1911 году тоже убили.

Горбачев дал людям свободу, его прокляли, так же, как и Ельцина. Так что судьба реформаторов российских, она в общем незавидная, но с другой стороны, если бы не они, то наша страна была бы в первобытнообщинном болоте.

— А где элементарная за все за это человеческая благодарность?
— А вот вы знаете, я был в Эстонии, буквально вчера вернулся, и там эстонцы обсуждают тему, и на Украине тоже — установить памятник Ельцину. Я говорю совершенно серьезно. В России даже такой дискуссии быть не может.
Судьба, я уже сказал, реформаторов напоминает судьбу камикадзе. Они камикадзе. Другое дело, что камикадзе не всегда умирают мгновенно, они могут еще какое-то время прожить. Но если посмотреть на Восточную Европу, посмотреть на прибалтийские страны и на постсоветское пространство в целом, то оказалось, что мы такие очень живучие.

Хотя бы, знаете, опять прибалтийский пример. Вот в Эстонии средняя зарплата 600 долларов в месяц, а по уровню жизни Эстония уже обогнала Португалию. Президент Путин сказал, что Португалия — страна, к уровню жизни которой мы должны стремиться. Эстонцы уже обогнали. У них при этом ни газа, ни нефти, ни золота, ни угля — ничего нет. Пусто. И народа полтора миллиона. А знаете, кстати, почему они так хорошо живут?

— И почему мы живем так плохо, объясните.
— Я скажу вам так — потому что у них нет Зюганова и Жириновского. У них у власти 11 лет находятся такие, как мы, наши товарищи. Их там никто не трогает. И они обеспечили феноменальный прогресс в Эстонии. Эстония сейчас одна из развитых скандинавских стран.

Но, к сожалению, у России более извилистый и тернистый путь к свободе и к успеху. Постоянно то в отставку, то палки в колеса, то очевидные вещи не дают сделать и так далее. Но я считаю, что мы закаляемся этим самым и все равно движемся вперед.

30.11.2002
Источник: nemtsov.ru/old