07.02.2020
История. Интервью с Борисом Немцовым
Голос Америки
Борис Немцов: «Я считаю, что применение силы – это последнее дело»
8 февраля 2006
7-8 января 206 года российская делегация во главе с заместителем секретаря Совбеза РФ Валентином Соболевым посетила Тегеран для подробного обсуждения условий создания совместного предприятия по обогащению урана. Однако никаких конкретных договоренностей на встрече достигнуто не было. “Переговоры об окончательном решении вопроса будут продолжены 16 февраля в Москве”,— заявил Хусейн Энтезами, представитель совбеза Ирана, отвечающий за переговоры по иранской ядерной проблеме. Впрочем, к этому времени иранское ядерное досье, возможно, уже будет передано в СБ ООН.
Kommersant
На 16 февраля 2006 года намечена встреча между представителями Ирана и России, на которой, по словам российских дипломатов, будет обсуждаться, в частности, предложение Москвы о переносе работ по обогащению урана с иранской на российскую территорию. Русская служба «Голоса Америки» обратилась к бывшему первому вице-премьеру правительства Российской Федерации Борису Немцову, чтобы узнать его мнение о московском «урановом» предложении.
Эмма Тополь: Прежде всего мне хотелось бы узнать у вас: в интересах ли России, чтобы Иран стал ядерной державой?
Борис Немцов: Конечно, нет. Иран граничит с Россией и не граничит с Соединенными Штатами. Так же, как он не граничит и с Европой. И Россия прекрасно понимает, что фундаменталистский исламский режим в Иране в любой момент может стать неуправляемым и применить ядерное оружие против своих врагов-иноверцев, против тех, кто рисует карикатуры на пророка Мохаммеда. Россия как часть христианского мира отлично отдает себе отчет в том, что ядерный Иран – это угроза для всего мира, и в первую очередь – для его соседей, то есть для России.
Эмма Тополь: А чем же все-таки вызвана такая доверчивость России по отношению к Тегерану?
Борис Немцов: Я считаю, что любое заигрывание России с фундаменталистами очень плохо отражается на самой России. Дело в том, что Россия и так страдает от экстремизма, в частности, от исламского экстремизма. Я имею в виду то, что происходит на Кавказе. И когда начинают использовать двойные стандарты, – мол, экстремисты, живущие в Иране, это хорошо, а экстремисты, живущие в Чечне, это плохо, – это порождает политику двойных стандартов, которая обречена на полный крах.
Кроме того, у России есть, конечно, экономические интересы. В частности, строительство атомной станции в Бушере. В принципе предложение России о том, чтобы расщепляющиеся материалы производились на российской территории, на мой взгляд, достаточно компромиссное, и оно в принципе устроило бы Европу. Но, на мой взгляд, иранцы голову морочат, идти на это не хотят и, скорее всего, на это не согласятся. И тогда России нужно будет занять однозначную позицию, смысл которой должен быть в том, чтобы Иран не получил атомную бомбу. В противном случае Россия может договориться и до того, что ХАМАС должен получить ядерное оружие, или Сирия, и так далее.
Видимо, в Кремле очень сильные антиамериканские настроения, и Путин не может не учитывать этого. А он занимает так называемую «особую» позицию, демонстрируя России, что – в отличие от Америки – у нас с Ираном совсем иные отношения. То есть Путин использует Иран, чтобы показать, что он не в фарватере американской политики, а ведет самостоятельную политику. Но тут надо иметь в виду, что все эти интриги и мелочи жизни не будут иметь никакого значения, если в результате в Иране окажется ядерное оружие.
Однако санкции, к которым, похоже, все идет, – обоюдоострое орудие. С одной стороны, мир ими продемонстрирует свое единство в отношении иранских властей. А с другой стороны, санкции радикализируют экстремистов. Поэтому здесь надо все очень тщательно взвесить. И надо понимать, какая обстановка сейчас внутри иранского общества, чтобы не спровоцировать бандитов на совершенно кошмарные действия.
Эмма Тополь: Министр иностранных дел России Сергей Лавров выступил с предупреждением Западу относительно применения военных мер к Ирану. Какую позицию Россия займет, если у Запада начнется военный конфликт с Ираном?
Борис Немцов: Против будет. Россия будет относиться к этому конфликту так же, как она себя вела по поводу войны с Ираком. Она была против военных операций британо-американской коалиции. Вся официальная пропаганда была нацелена на это. Путин многократно говорил, что он предупреждал Буша о том, что этим все и закончится. Да и я считаю, что применение силы – последнее дело. Я думаю, что политические меры, экономические меры чаще бывает гораздо более действенными, чем применение оружия.