Байка про Байконур

21.02.2020
Вспоминая Бориса Немцова
Из воспоминаний пресс-секретаря Немцова Лилии Дубовой

Визит Бориса Немцова на космодром Байконур состоялся в августе 1998 года
Подробнее здесь

Лилия Дубовая:
Борис Немцов. Вспоминаю его только живым. Другим не помню и помнить не хочу. Поэтому – еще пара штрихов к портрету. На этот раз в памяти всплыла совсем рядовая поездка. Шел август 1998-го, 1-й вице-премьер Правительства РФ отправился на Байконкур…

Мы возвращались из Германии. Визит Немцова в Кельн был коротким, но очень насыщенным. До такой степени, что мы только и делали, что мотались с переговоров на переговоры. Немцов то и дело подписывал какие-то межправительственные соглашения, а я не вылезала с официальных мероприятий и бесконечно диктовала заметки в ТАСС. Даже знаменитый собор увидела только из окна автомобиля, проезжая мимо на очередную встречу.

А запомнилось из всего этого только восхищение Немцова тем, что мы ездили как простые смертные: без всякого сопровождения, мотоциклистов и мигалок.
«А-а-а, шумел вице-премьер. Вот какого черта меня заставляют иметь этих бугаев (и внимательно смотрел на огромного, но очень добродушного и вечно улыбающегося охранника, имя которого, увы, я запамятовала), – хотя ладно, этот нормальный, пусть работает. Но мигалки, но вся эта официальная пафосная чушь… Убрать все надо, делать, как у немцев, чтобы перекрытие движения не создавало бестолковых пробок, а просто чиновники раньше выезжали на работу».

На что, зная манеру Немцова вылетать из вице-премьерского кабинета в последнюю минуту и бегом бежать к автомобилю, чтобы успеть на встречу вовремя, я только заметила, что забрать у чиновников мигалки — дело хорошее, но тогда он точно будет опаздывать на мероприятия не через раз, а всегда. Честно, водился за ним такой грешок. Уже позже — будучи его пресс-секретарем – я окончательно в этом убедилась. И очень сочувствовала водителям, которые на дороге пытались нагнать драгоценные минуты.
Но все рано или поздно подходит к концу, закончилась и наша командировка. Я тихо дремала в кресле в салоне самолета, мечтая побыстрее прилететь в Москву и добраться до дома, как вдруг ко мне подошел Немцов.

— Лиль, в Байконур со мной полетишь?
— Когда?
— Да, скорее всего, уже завтра.
— Полечу, конечно. Только тогда надо сегодня командировку оформить. Но ничего, я успею. А, кстати, зачем мы туда?
— Да я давно обещал посмотреть, как они там поживают. А тут и повод подвернулся: помощник Ельцина Юра Батурин летит. Надо его проводить. Наш человек, как-никак. И с деньгами разобраться пора. Уж очень они плачутся, что денег на космос выделяем мало. А так можно и дело загубить. Накроется без денег вся космическая программа медным тазом. Нехорошо это. Стыдно. Ведь классно все начинали. Первыми…

О, боже! На Байконур. Когда я еще туда попаду? Интересно же. Надо эту командировку обязательно пробить. Прилетаем в Москву. Звоню в ТАСС, рассказываю своему начальнику Саше Нечаеву, что и как, а в ответ неожиданно слышу:
— Понимаешь, тут такое дело. Я сам лечу этот пуск освещать. Меня пригласили. А твой Немцов — это, конечно, класс, но на Байконуре не кудрявый вице-премьер главное. Так что справлюсь, и о нем , если что, тоже напишу.
Мне, естественно, это сильно не понравилось.

— Саша, постой. А если он внезапно деньги на космос выделит, или еще что-нибудь такое заявит? Ты же Немцова знаешь. А тебя рядом не будет. Ты будешь за космонавтами бегать. А Петька Мокшин из ИНТЕРФАКСа? Забыл? Петька – асс. Он-то тут как тут. И чья заметка первая на ленте появится? Подумал? Хорошо подумал? Думаешь, тебя за это генеральный похвалит? Тем более, что там проживание бесплатное, перелет тоже. Одни суточные мне от ТАССа и нужны. Не обедняет наша контора. Да я и на свои могу поесть.
Короче, Нечаева я убедила. Командировку разрешили после задним числом оформить. Впереди пеня ждал Байконур.

---

Первое, что мы увидели — огромная такая степь с выжженной высокой травой и какими-то перекатывающимися по ней, гонимыми ветром шарами сухих колючек. А в степи – колея на колее — пересекающие друг друга и убегающие в странное никуда. Да еще неопознанные железные конструкции, столбы с проводами, огромные металлические амбары и, наконец, что-то отдаленно напоминающее провинциальную гостиницу, отстроенную во чистом поле, где нам, как вскоре выяснилось, предстояло переночевать. При этом отдавал этот не слишком живописный пейзаж какой-то мистикой. Почему-то постоянно в голове всплывало слово «зона» и сразу вспомнился сталкер-Кайдановский, бросающий в глубокую траву гайки с привязанными к ним тонкими полосками ткани.
А тут еще наши провожатые показали на огромный круг на земле, на котором не было никакой травы, и сообщили, что место сие странное и таинственное: летом на нем трава не растет, а зимой снег не ложится. А что это такое — черт его знает. Короче, космос. Немцов недоверчиво улыбался, но, как и я, с интересом смотрел по сторонам и слушал космические байки.

В гостиничку нас заселили очень быстро, дали совсем немного времени, чтобы принять душ, и повезли на встречу с руководством, а потом и с космонавтами. Немцов на радостях совсем распоясался — снял обязательный пиджак и галстук и сразу превратился в почти мальчишку. «Жарко», – радостно заметил он, словно оправдываясь за свой неофициальный вид.

---

 

Встречу с руководством помню смутно. Понятно, что рассказывали они первому вице-премьеру о проблемах отрасли, о нехватке денег на программу, о том, что нужно платить казахам арендную плату, и, конечно, о предстоящем запуске. А потом нас привели пообщаться с экипажем.
Увы, видимо общение оказалось не таким, как это представлял себе Немцов, потому что вместо того, чтобы посидеть с космонавтами за столом и попить любимого Немцовым чаю с лимоном или даже чего покрепче, мы оказались в одной части помещения, а космонавты – Сергей Авдеев, Геннадий Падалка и Юрий Батурин — в другой — за стеклом.

«Что так?» – недоуменно спросил Немцов, кивая на стеклянную стену. Оказалось, что побеседовать с космонавтами можно только так, потому что, как нам объяснили, они перед полетом находились на карантине, и при более близком контакте могли заполучить вредоносные вирусы и инфекции.

— Да нет у меня никаких вирусов, – огорченно заметил Немцов. Потом грустно посмотрел на Авдеева, Падалку и Батурина, на жен космонавтов, которые сидели рядом с нами — с нашей стороны и заметил:

— Ладно, я. А вот что с женами нормально проститься мужикам не дают, это плохо. Жены на это скорбно покивали головами, а космонавты, видимо, вообразив себе в красках желанную, но совсем невозможную ситуацию, дружно вздохнули и тихо скисли.
И тут, прервав паузу, Немцов внимательно посмотрел на Батурина и громко сообщил:

— А Юра-то какой несчастный. Судя по виду, лететь уже совсем не жаждет. – после чего обратился к Батурину, который этого горестной мысли не слышал:
Батурин, а может мне тебя заменить?

Бывший помощник президента на это первому вице-премьеру ничего не ответил, только как-то нервно встрепенулся и невнятно качнул головой. Но в его потухших глазах засветилась надежда.

— Ну вот, – продолжил Немцов — Он согласен. И пристально посмотрел на космических чиновников, словно спрашивая: что скажете? Можно мне слетать?.

Но тут кто-то из них сразу и резко в прах разбил его мечту, твердым голосом сообщив, что, мол, они бы рады произвести такую замечательную замену, но не положено. Без подготовки-то. Просто никак нельзя. Немцов глянул на Батурина, громко вздохнул и развел руками: «Извини, друг. Я бы с удовольствием, но вот, не пускают». После чего взгляд Батурина достиг наивысшей выразительности в передаче вселенской скорби, что им при звуке этого немцовского вздоха овладела.

На этом встреча с космонавтами завершилась. Мы отправились на обед, а после в невероятной величины ангар, в котором покоилась огромная конструкция с названием «Буран», которая, как объяснили, была рассчитана на добрую сотню полетов, но слетала в космос только раз, и как опередившая время, за ненужностью, тихо покоилась на Байконуре, поражая всех своими размерами. Немцов не отказал себе в удовольствии постоять у огромного колеса, рядом с которым любой человек выглядел лилипутом, да еще прокатился под брюхом космического гиганта на джипе. При этом сам сел за руль, что делал весьма редко.

---

 

Благополучно прошла ночь. Наступило утро. Час пуска приближался, а посему нас повезли на космодром, чтобы мы смогли наблюдать за процессом вблизи. И вот уже вдали замаячила готовая к старту ракета и мы возбудились от радостного предчувствия скорого приобщения к предстоящему событию, как вдруг ехавший впереди нас маленький автобус с экипажем остановился на ничем не примечательном месте посреди степи. Мы выразили свое недоумение.

— Что-то случилось, – поинтересовался Немцов.
— Нет, просто традиция.
«Давайте-ка, ребята, закурим перед стартом»… – весело процитировал вице-премьер.
— Никак нет, не закурим.
— А что?
— Землю оросим…
— Что?
— Ну, короче, пописаем на прощанье.
— ?..

— Понимаете, здесь историческое место. В свое время Юрий Гагарин тут … отметился. Теперь, на всякий случай, чтобы все хорошо прошло, все за ним в обязательном порядке и повторяют.

Немцов представил, помолчал и потом сильно развеселился
— Ну, вы и даете. Хотя, конечно… традиция. – потом через паузу, – Ладно, мужики, а женщины?
— Что женщины? – сопровождающий пожал плечами, – Не знаю, тоже как-то управляются.

Ответ Немцова судя по всему удовлетворил. Наконец автобусик с космонавтами тронулся, а мы, естественно, за ним.
А потом Немцов страшно обиделся и ругался, что его не пускают в ближний бункер, чтобы наблюдать из него за пуском ракеты. Но, увы, это не помогло. Космическое начальство не прислушалось к грозам и молниям, которые, войдя в образ Зевса, в больших количествах метал Немцове, и только объясняло буйному вице-премьеру, что оно, начальство, лично и головой отвечает за безопасность крупного правительственного чиновника, а посему придется ему наблюдать всю картину с другого бункера, расположенного несколько дальше от ракеты. Немцову в итоге пришлось с этим смириться.

И вот он уже стоит в бункере, держит у глаз услужливо поданный кем-то бинокль и смотрит, как экипаж поднимается по ступеням к ракете.

— Смотрите, – говорит он, – один еле ползет. А двое его поддерживают.
Бывает. Ноги от волнения не идут, отказывают. Этот еще ничего, а тут француза, так вообще однажды наши на руках заносили. А потом оклемался и отработал, как положено.
— Батурин, наверное, бедный. Совсем ему худо, – сочувственно добавил Немцов.

Вскоре ракета благополучно взмыла в воздух. И даже из дальнего бункера это смотрелось мощно и удивительно красиво. После успешного пуска и выхода ракеты на орбиту, всем присутствующим был предложен … арбуз. Роскошный, спелый, разрезанный на огромные дольки. С этой самой долькой арбуза он мне и запомнился. Стоит, вгрызается в нее, смеется и восхищается тем, чему был свидетелем. А потом обещает, что постарается найти деньги, чтобы отрасль не страдала.

Вечером мы улетели в Москву. А до этого ко мне подошел мой начальник — Саша Нечаев и пожаловался, что летел сюда на военном самолете и уж очень это было тяжко.

— Постой, – сказала я ему, – я попрошу у Немцова взять тебя к нам на правительственный борт.
— А можно?
— Почему нельзя?
И только счастливый Нечаев расположился в своем кресле, только мы успели перекинуться парой слов, как к нам подошел Немцов.

— Ну, Лилька, давай знакомь со своим начальством. Сейчас буду говорить, как правильно они тебя воспитали.

Немцов подсел к Нечаеву и неожиданно вытащил откуда-то бутылку виски. На этом они и сошлись.
Помню только, как на следующий день в ТАССе Нечаев каждому встречному рассказывал, какой Немцов «крутой мужик», а еще то, как я отправляю на ленту заметку, что после посещения первым вице-премьером Байконура и его встречи с Президентом Ельциным, отрасли таки выделены средства на продолжение космической программы.

И последнее. Мне тут рассказали, что космонавт Геннадий Падалка приходил на мост. И поминал Бориса добрым словом.
© Лилия Дубовая

P.S. Не стала уж в текст добавлять, но мимо пройти не смогла. Тут мне Ольга Смирнова подсказала, что была в этой поездке на Байконур еще одна крылатая фраза — напутствие Немцова Батурину:
— Юра! Ты только руками там ничего не трогай!
Немцов, что же ты Путину этого не сказал: “Вова, ты тут в России только руками ничего не трогай”.
А вдруг зашло бы? Ты ведь всегда был убедителен. При жизни. Да и сейчас тоже.
© Лилия Дубовая